...Сырым туманным утром 5 апреля 1242 года лёд выглядел серым и тусклым. Он был просто пропитан водой. Ещё кусался последний морозец, ещё схватывало тонкой коркой вчерашнюю проталину, но лёд уже отходил тяжёлым и топким оплавом. Лошади тревожно переступали ногами, чувствуя под копытами ломкую шугу и холодную безразличную ко всему живому бездну озера.
Лицо онемело в холодном железе. И вот, сквозь прорези для глаз этого тяжёлого топфхельма увиделись «они». Большой тёмной россыпью человеческого стада, застывшего под своими золотыми хоругвями, с частоколом колючих копий...
Кто он, безымянный предок, отметившийся в общечеловеческой истории? Его помнили через поколения, хотя время стёрло его имя, оставив только отметину происхождения рода: «Arme Ritter». Да, в том сражении он стоял по другую сторону. И «святой, благоверный», роль которого однажды мне удалось сыграть в кино, был для него врагом. Кстати, относительно именно «Ледового» побоища. Реальное отношение к истории считает его художественным вымыслом. Согласно данным палеогеографии 5 апреля 1242 года льда на Чудском озере уже не было. Озеро вскрылось.
Реальное отношение к истории – вещь полезная. Я постараюсь опираться на неё, рассказывая историю собственного происхождения, хотя история эта изобилует иногда трудно объяснимыми фактами.
Arme Ritter – переводится с немецкого как «бедный рыцарь». Это – сословие разорившихся дворян. У немцев есть простенькое блюдо под таким же названием. Всякий раз, когда бабушка поджаривала кусочки белого хлеба в яичной болтанке, присыпая их сахаром, вспоминалась история про этого ливонского обнищавшего дворянина. Просто к слову. Я слышал её десятки раз, а бабушка, погружаясь в грёзы своего немецкого тщедушия, открывала эту параллель вновь и вновь. Как же я ненавидел всякую немецкую чужеродную мерзоту, покрытую плесенью чужой и непонятной мне истории! Ненавидел с позиций своей юношеской прямодушности. К тому же изрядно подкрашенной максимализмом советской романтики. Бабушка всегда жила только для самой себя, даже не замечая, что рядом есть люди, что им тоже что-то нужно от этой жизни, а главное- что они способны чувствовать и понимать.
Немецкий язык в доме был резервным языком общения. Правда это касалось только матери и бабушки, у отца была своя история, о которой я расскажу позднее.
Мать до последних дней старалась сохранить эту память. В ней чётко пропечаталось продолжение, переносившее «немецкую историю» в город Дерпт, где кто-то из пра-пра-пра... был профессором местного университета. Речь шла уже о XlX веке. Звучало имя Арвид. Там вообще было много удивительного, мистического, граничащего с чем-то необъяснимым и потусторонним. К сожалению, я уже не смогу передать эти истории своим детям. Они прошли мимо моих ушей.
От немецкого потом остались только стёртые вензеля на столовом серебре, которое пропало у престарелой матери после посещения её какой-то цыганкой. Всё вышло из дыма, и ушло в дым. Тот мир перестал существовать. Хотя, пожалуй, это не совсем так. Кое-что я всё-таки усвоил. Например то, что дом моей бабушки был наполнен не столько немецким, сколько прусским духом. В дальнем его углу стоял призрак Фридриха Великого. Именно то время создало вменяемую историю семьи, которая помнила себя со времён подчинения Екатериной Восточной Пруссии. Бабушка была медиумом. Настоящим. Не из тех, кто участвует в шоу и дешёвых спектаклях. Она всячески скрывала эти свои умения, и никогда ничего не говорила об этой культуре. Только однажды, перед самой армией, мне удалось у неё выведать форму «магического пространства» - странный математический парадокс, которому я не нашёл применения.
Итак, я родился 29 марта 1957 года.